Публикации

ДНИ СОЛНЦЕВОРОТА

Игорь Кручик / «Грани-плюс» (Украина), 09.12.2006

Роман "Борис Пастернак" российского писателя Дмитрия Быкова, вышедший в популярной серии "Жизнь замечательных людей", получил две престижные российские премии. Летом — "Национальный бестселлер", а буквально на днях — "Большую книгу". Столь высокие оценки представляются то очевидными, то необъяснимыми — как посмотреть.

Разумеется, предпосылки успеха — в том, что в мире давно уже жанры non fiction (документалистика, мемуары или научпоп) обходят худлит по общественному резонансу. А Пастернак — одно из имен в русской культуре, вызывающих редкостный консенсус практически у всех.— "Будь то "розоволицые комсомольцы и заслуженные диссиденты, неисправимые оптимисты и гордые приверженцы трагического мировоззрения", — как сказано в романе, а также, добавим от себя, — токари или инженеры, демократы или монархисты — при условии, конечно, что все перечисленные хоть сколько-нибудь интересуются изящной словесностью. В почете русский нобелиант в том числе у иностранцев, что-то слышавших о России — при том, что за рубежом Пастернак числится прозаиком: опять-таки, благодаря Нобелевской премии.

Книга "Борис Пастернак", как бы ориентируясь на весовую категорию "Доктора Живаго", получилась действительно большой, около 900 стр., и весьма подробной в описаниях деталей быта, трудов и дней Бориса Леонидовича.
Например, только посмертные хлопоты вокруг тела Пастернака занимают дюжину страниц.

Роман сшит рукой беллетриста, умеющего овладеть вниманием читателя, найти неизбитую деталь: скажем, как Пастернак учит друга воровать лед в Институте мозга для нужд больной женщины.

Быков много и со вкусом цитирует стихи своего героя. И общеизвестные, и те, что лучше бы, наверное, не ворошить в архивах, как политические агитки для "Известий", заказанные поэту Николаем Бухариным. Толково рассматривает автор "Бориса Пастернака" своего героя как в кругу литературных современников — Маяковского, Заболоцкого, Нарбута, Шкловского, Кирсанова и даже Павленко — так и соизмеряя его с Пушкиным на гамбургской шкале вечности. При этом быковские наблюдения изумляют знанием издательской кухни: скажем, в 1924 году "оптимальной формой заработка Пастернаку представлялись детские стихи — писать надо то, что востребовано при любых режимах". А вот далее, отталкиваясь от образа детской карусели в стихах Пастернака, Быков находит, что это — "чудесный символ русской истории, неутомимо бегающей по кругу".

Невзначай мерцает, как ночник, в быковском романе "Дар" Владимира Набокова — конечно же, эталонная книга о психологии русского писателя. Но если "Дар" написан изысканным языком — по сути, ритмической прозой — то "Борис Пастернак" как бы подчеркнуто нарративен, иногда — репортажен, порой публицистичен и часто съезжает на обочину занимательного литературоведческого очерка... Чтобы вскоре, не давая читателю задремать, сделать следующий зигзаг и в мистическом духе Булгакова описать посмертный пир Пастернака на небесах.

В чем основной посыл и пафос романа о Пастернаке? Поскольку он вышел в народной серии "ЖЗЛ", не удивительной была бы некая дидактичность, и даже "житийность" текста. Однако Дмитрий Быков избрал иной путь — прозаика-исследователя, эссеиста.

Из контекста романа выходит так, что дар оправдывает зигзаги судьбы. Пастернак не мешал Господу явить через него свою волю, как мешают часто другие поэты — погибая на дуэлях, вешаясь или уничтожая себе подобных. Быков, конечно, выражает эту мысль не столь пафосно — где с иронией, где под соусом фабульного трюка, но предельно внятно. Роман даже можно было бы назвать "Оправдание", если бы, во-первых, он выходил не в серии ЖЗЛ, где априори имя героя должно работать на обложке, а, во-вторых, если бы произведения с таким названием не случалось у Быкова ранее.

Когда "Борис Пастернак" получил летом премию "Национальный бестселлер", то если кто удивился этому решению, — прежде всего, надо полагать, сам автор. Ведь в творческом багаже Быкова только за последние пять лет — несколько художественных романов (и практически все они попадали в короткий список русского Букера и Нацбеста), а премию получил биографический труд — то есть, книга заведомо не вершинная по жанру, как бы даже вспомогательная, что ли, не вполне belle lettre. Тем не менее, у "Бориса Пастернака", а затем и у автора этого романа оказалось достаточно достоинств, чтобы быть отмеченными публикой и жюри.

На небосклоне русскоязычной словесности Быкова не заметить довольно сложно. Кроме прозы, за то же время он успел выпустить несколько книг стихов, написать сотни журнальных статей… Да плюс постоянное присутствие на телевидении — и впрямь автор-"бестселлер". Надо сказать, что заметные телеперсоны ныне нередко берутся за перо и выпускают книги, которые имеют определенный успех благодаря телевизионной известности автора. Быков — явление несколько иное хотя бы в силу того, что не только уверенно присутствует в "телеящике", но и, в первую очередь, умеет сочинять. А еще важнее: он в состоянии мыслить масштабными категориями, улавливая дух времени.

"Борис Пастернак" привлек членов двух жюри, надо полагать, еще и тем, что заглядывает вглубь махины российской истории, причем, не только советского периода. "Цикл исторического развития в России состоит из четырех повторяющихся стадий: реформаторство, радикально разрушающее прежний уклад и переходящее в торжество безнаказанной преступности; последующий период резкого дисциплинарного зажима; оттепель, сохраняющая "режим" и выпускающая пар; застой с переходом в маразм". Казалось бы, причем здесь поэзия, Пастернак? Очень при чем: рассуждения о противостоянии по оси "поэт и власть", "поэт и толпа" укрупняют книгу. То впрямую, то подспудно звучит в романе мысль, что общественный режим — это как погода, бороться с которой можно только индивидуальными средствами защиты.

Когда Дмитрий Быков приезжает в украинские грады и веси, за ним влачится шлейф импровизированных диспутов: о русской душе, о кризисе интеллигенции, о родине и формах государственного правления, о стихах в СМИ и др. А также один из самых "проклятых" и вечных вопросов, который присутствует также в "Борисе Пастернаке": как самореализоваться, а то и просто выжить при власти, от которой ты не в восторге.

Сожалею, однако украинскому читателю проверить эти впечатления о книге "Борис Пастернак" будет непросто. Роман выдержал, кажется, уже три переиздания, в связи с премиями ожидаются последующие, но на полках украинских магазинов он — раритет. Впрочем, серия "ЖЗЛ" — чтивная и долгоиграющая. И, как показала практика, вполне может выдержать проверку временем, революциями и даже геополитическим переформатированием.